Вышедшие из барака рабы, зевая и почесываясь, смотрят на нас удивленно, но молча. Их с полсотни. Мужчины, женщины и дети разных возрастов и рас, но преобладают негры. Двое белых. Увидев нас, один из них, худой верзила, обладатель длинных седых волос и бороды, начинает беззвучно плакать. У него и еще у нескольких мужчин на ногах кандалы, как награда за тягу к побегам.

Я машу рукой — и половина отряда под командованием квартирмейстера молча бежит к каменным зданиям, а пятеро — на дорогу, ведущую от поместья в сторону Маракайбо. Для нас важно, чтобы никто не сбежал, не позвал помощь из города. Вскоре раздается выстрел — один из надсмотрщиков захотел погеройствовать и получил пистолетную пулю в живот. Затем ему отрубили голову, чтобы не мучился. Остальные поступают мудрее — без сопротивления идут к бараку.

Два флибустьера подводят ко мне мужчину лет пятидесяти в длинной ночной рубахе и босого. Черные короткие волосы на голове влажны, слиплись. То ли от страха вспотел, то ли спал в такую жару в ночном колпаке. Он смотрит на меня так, как, наверное, смотрят на черта, внезапно выскочившего из-под земли.

— Хозяин? — спрашиваю я.

— Управляющий, — дрожащим голосом отвечает он.

— А где хозяин? — интересуюсь на всякий случай я.

— В городе, — отвечает управляющий и кивает в сторону дороги. Затем более смело заявляет: — Он губернатор, вы жестоко поплатитесь за нападение.

— Если догонит, тогда поплатимся, — соглашаюсь я, показываю, чтобы его отвели в барак к надсмотрщикам и подзываю белого раба с длинными седыми волосами и бородой. — Ты кто?

— Флибустьер я, как и вы! — торопливо, точно боится, что я не дослушаю и отправлю его в барак. — Плавал под командованием Мигеля Баско. Попал в плен к испанцам, когда мы вместе с Олоне захватили Маракайбо. Это было… — бородач зашевелил губами, подсчитывая в уме.

— Тринадцать лет назад, Лёнг (Длинный), — подсказал один из моих флибустьеров и, поняв, что его не узнают, добавил: — Меня тогда звали Малыш Шарль. Я был юнгой.

— Малыш Шарль? Да, помню тебя! — радостно воскликнул старый раб, хотя понятно было, что забыл и юнгу, и много еще чего.

Второй белый был матросом с голландского торгового судна, которое захватил испанский пират… Лоренс де Графф и продал в рабство весь экипаж, за исключением капитана, заплатившего выкуп.

— Этих двоих расковать, и начинаем перевозку трофеев! — приказываю я флибустьерам. — Пошевеливайтесь, лодыри! — прикрикиваю на них шутливо.

Флибустьеры весело ржут и направляются кто к хлеву, чтобы вывести и запрячь волов в арбы, кто к рабам, чтобы набрать грузчиков, кто к складу, чтобы отобрать и первым вывезти лучший товар. Настроение у них заметно улучшилось. Еще с час назад флибустьеры готовы были убить меня, если не найдем добычу. Теперь уже ясно, что, если сумеем увезти захваченное, то поимеем больше, чем при нападении на Каракас. И это они пока не знают, что по соседству есть еще одно имение, такое же большое, куда я тоже собираюсь заглянуть.

16

Мы, конечно, взяли больше, чем при нападении на Каракас, а поскольку делить надо было на меньшее количество долей, то и вроде бы хорошую добычу. По крайней мере, моя репутация, как капитана, значительно упрочилась, причем не только в глазах флибустьеров, но и у губернатора Сен-Доминго… Мы ведь привезли ему, включая пленных испанцев, почти столько же рабов, сколько Мишель де Граммон из Каракаса. Табак барона Жана де Пуансе не заинтересовал. Торговлю людьми он считал достойной благородного человека, а вот товарами — нет.

— За каждого раба я буду доплачивать лично тебе по десять экю, — предложил барон Жан де Пуансе.

Щедрое предложение, если учесть, что на каждом рабе он наваривал в десять раз больше. То есть, я буду получать комиссионные в размере восьми с половиной процентов. Я не смог устоять перед таким искушением.

С набором экипажа на второй поход проблем не было. Остались почти все. Я убрал всего двух самых недисциплинированных и склонных к бузотерству и вместо них взял новичков. Никто не возмутился, хотя это было не совсем по правилам местных флибустьеров. Правила существуют для неудачников, а победитель пишет их сам.

На этот раз мы пошли к острову Тринидад. Он мало заселен, зато там есть сравнительно узкий пролив Бокас-дель-Драгон (Пасть Дракона), отделяющий остров от материка и соединяющий залив Пария с Карибским морем. В этом проливе время от времени проходят торговые суда, догнать которые на тихоходном галеоне можно только, напав внезапно. Для этого я и поставил галеон на якорь между островом Чакачакаре и малюсеньким островком Кабрисс возле его северной части. Во-первых, нас здесь было трудно заметить, пока не выйдешь на траверз пролива между островами, поскольку Чакачакаре холмистый. Во-вторых, в проливе Бокас-дель-Драгон очень сильное приливное течение, которое встречается с течениями нескольких рек, включая многоводную Онтарио, впадающих в залив Пария, из-за чего там постоянная толчея волн, водовороты и прочие прелести, делающие стоянку на якоре нескучной. Кстати, вода в заливе, особенно во время отлива, пресная, можно черпать из-за борта и пить. Поэтому здесь много рыбы и морского зверя, включая черепах и ламантинов.

Я приказал соорудить на самой высокой точек острова наблюдательную вышку, где целый день дежурили по два флибустьера. Один смотрел на юг, а второй — на север. Когда уставали, менялись местами. Небольшой отряд прошелся по острову и обнаружил на нем, не видимую с моря, хлопковую плантацию, на которой одиннадцать рабов-индейцев под присмотром двух надсмотрщиков как раз заканчивали собирать урожай. Флибустьеры помогли им, а потом, прихватив еще и хозяина плантации, его семью и двух рабынь, выполнявших работы по дому, все съестные припасы, ценные вещи, трех мулов и весь урожай, вернулись на галеон. Еще один отряд занимался ловлей рыбы, добычей черепах и засолкой и копчением ламантинов. Наготовили столько, что хватит на пять походов. Я сделал вывод, что будь этот район безопаснее, можно было бы сколотить состояние на заготовке и продаже рыбы, черепах, мяса и шкур ламантинов. Шкуры очень толстые, как китовые. Из них, разрезая на полосы и сплетая, делают корабельные канаты, более крепкие, чем пеньковые, и их не надо смолить, чтобы не загнивали. Смола уменьшает прочность пенькового троса примерно на четверть.

К концу второй недели примерно в полдень на вышке замахали белым флагом, подавая сигнал, что видят судно. Оно шло с юга. Двухмачтовик длиной метров двадцать пять, шириной около шести и водоизмещением тонн сто двадцать. Длинный бушприт со стакселем, кливером и блиндом, поднятым высоко над водой, не захлестывался волнами. На мачтах паруса прямые, в лва яруса на фоке и в три на гроте. На грот-мачте нижний парус — грота-трисель (косой грот). Если он поднимается по трисель-мачте — тонкой мачте, установленной позади грот-мачты, то это шнява, а если передняя шкаторина крепится к сегарсам, одетым на грот-мачту, тогда это бриг. Судя по орудийным портам в фальшборте, несет по пять пушек на главной палубе на каждом борту. Большие пушки там остойчивость сильно изменят в худшую сторону, значит, вооружена фальконетами шестифунтовыми или меньшими. Паруса выкрашены в желтовато-красный цвет. Такие обычно у голландцев и англичан. Климат у них дождливый, сырой, ткань гниет, вот они и пропитывают паруса, чтобы служили дольше, смесью лошадиного сала, масляного тира и красной или желтой охры или замачивали в морской воде, а потом втирали в ткань пасту из охры и покрывали с обеих сторон льняным маслом. Лишь бы судно было не французское, иначе придется отпустить. Ветер был попутный, юго-западный. Плюс сейчас прилив, течение несет судно к проливу Бокас-дель-Драгон. Будет возле нас часа через два. Наверное, собираются по-светлому проскочить пролив.

Охотники и рыбаки следили за вышкой, поэтому сразу, бросив все дела, начали грести к галеону. Через час они уже сидели в тридцатишестивесельном баркасе, который по моей просьбе позаимствовал у кого-то из купцов и предоставил нам губернатор Жан де Пуансе. Возглавлял абордажную команду квартирмейстер. Как ни странно, у флибустьеров капитан не обязан вести команду на абордаж. Это обязанность квартирмейстера, а капитан управляет кораблем. На баркас завели буксирный трос длиной метров под сто. Закрепив его на корме, баркас медленно потащил галеон. Из-за острова мы вышли в тот момент, когда торговое судно приблизилась к нему. Нас разделяла пара миль. Галеон двигался медленно против ветра и течения, а приз, подгоняемый ими, быстро летел в нашу сторону.